Ты девочка-привидение, своеобразная надежда на спасение, тело без отражения. (с.)
***
Все начиналось с самого начала.
Вокруг тебя метались безумные тени, а ты плыла в темноте, будто не замечая их. Всякое существо станет обращаться к свету за спасением и ты веришь в это, доверчиво разрывая полог алой паутины.
Кровавая капля черным отблеском зеркала рванулась во мглу, вслед твоим шагам. Незримой тенью наполнялся отпечаток маленькой ноги, а позади…алые капли. Подобно кровавому закату, безумию фантасмагории и волшебства матери-природы.
Ты пробиралась через нити паутины с таким упорством, с каким пробирается обыкновенно заблудившийся в джунглях путник. Не было здесь, во мгле паутины, лишь одной немаловажной детали – хозяина. Разум тут же начал лихорадочно анализировать, кидая в мозг совершенно безумные идеи.
Где-то там, на конце провода-паутинки есть паук.
И вот ты, неясным, размытым силуэтом, уже бежишь. Что-то расплывалось на твоей голове мокрым пятном, словно ты оказалась под проливным дождем теплым летним вечером. Тоненькие пальцы потянулись к бледно-золотистым локонам, мгновенно приобретая алый оттенок…
Куда бежать? Зачем бежать? О, все это так неважно. Ведь ты – пленница собственных эмоций. Сама заточила себя в эту клетку, и сама давным-давно знаешь, что будет. За то, что произойдет там, в далеком «потом», в ответе лишь мы сами.
По крайней мере, здесь.
Что именно это было – челюсти ли – когти ли, ты не сумела разобрать. А точнее, не успела, просто не среагировав вовремя.
Что-то пронеслось над тобой, сверкнув во тьме – ты поняла это, словно взглянув в собственное отражение со стороны. Безумие захлестнуло в тебе мощной волной, заставляя подпрыгнуть вверх, прочь от смертоносной нити паутины, выпущенной хозяином.
Хозяин клетки – каков он был?
Голос кричал тебе на ухо, а сердце звенело ненормальным метрономом, выстукивая немыслимый ритм.
Беги, беги дальше. Не говори ничего, молчи, просто молчи.
Безумный вихрь кровавых капель гонится за тобой, но…молчи. Пожалуйста, молчи, и тебя никто не заметит.
- Молчать…молчать… - бормотала ты себе под нос, спотыкаясь, сбивая руки в кровь и ощущая за спиной неласковый холодок тьмы.
***
- Молчать… – твой шепот становился громче, приобретал очертания реальности.
Зачем…молчать, когда ты уже – не там? Убегая от хозяина паутины, ты не заметила, как приблизилась к опасной грани реальности.
Слишком реально или почти реально?
Не было времени делать выбор, и выбор сделал за тебя твой разум.
Тонкие пальчики сжимали край легкого одеяла, и вновь ты поняла, что твой сон пришел слишком не вовремя, без всякого смысла…Что же, так оно и было, наверное.
После сна ты долго не могла прийти в себя. Губы что-то шептали, едва двигаясь. Что это было, ты никогда не запоминала. Возможно, какие-то обрывочные фразы, которые зовутся там – за окнами – безумием.
«Это ведь они, а не я»
Ты чуть прикусила губу. В размышлении ты часто так делала и…не только так.
Серые глаза взглянули на дверь.
- Здравствуй, мама, - прошептала ты, и, прикрыв глаза, улыбнулась.
Она – прозрачная – исчезла.
Но ты знала, что она придет вновь, когда…ты попросишь. Когда вновь приснится тебе хозяин паутины, алые капли и бесконечные анфилады тьмы.
Ты знала.
Верила.

Часами всматриваться буду в него:
Настоящее тает, будущее настанет,
Картинки мелькают, где по важным делам
Снует уверенный, занятой народ.
Она вновь ушла от тебя.
Такая сияющая, прозрачная, как легкое облако, не сумевшее единожды закрыть сияющее палящее солнце.
Ты видела ее однажды. Она смотрела на тебя с облака и чуть покачивала маленькой ладошкой. Ты тогда подумала – как, наверное, с неба вы выглядите нелепо. Вы наверняка такие маленькие – как для вас муравьи, копошащиеся где-то внизу. Вот и сейчас ты для нее – для Облачной – подобно маленькому мотыльку. Скользишь по этой влажной темно-каштановой земле и представляешь себя чем-то высшим. Нет, даже высоким.
Да-да. Ты, подобно пробившемуся из безумия ростку, тянулась ввысь, к солнцу. Не боясь опалить незримые крылья, которые, едва проникнув в сознание, могли учредить там совершеннейший переполох.
«Почему она всегда уходит?..»
Похоже, ты стала забывать о том, что каждый раз повторяла самой себе…в подобные минуты. Нельзя спрашивать «почему». Нужно всегда задавать вопрос «зачем». Ибо на этот вопрос всегда найдется более верный и точный ответ и…может быть, все и обойдется. Когда-нибудь.
Ты до сих пор помнила об обещании дяди. Вы ведь уже давно не выбирались куда-то вместе, на открытое пространство и воздух. Но…ты и не стремилась к этому. Ты понимала, что ему может быть не до тебя, и поэтому до сих пор казалось тебе странным, что ты ведешь себя подобным образом.
- Я…иду, - выдохнула ты, как только возле двери появилось знакомое облако серебристо-голубого света.
Дорога была…длинной. Порой, когда ты выглядывала из окон своей комнаты и вообще всего дома, тебе казалось, что одной-единственной дороге в мире нет конца. Но что бы ты ни думала, наверняка это было не так. Ты слишком мало знала о действительности, и пора было с этим смириться.
Вот что, например, ты знаешь о дорогах? То лишь, что они длинные, всегда уходят к горизонту и заполнены странными линиями? А некоторые – это черная река. Сплошная, такая же далекая, как и тропы в лесу…
В детстве…ты любила считать полоске на дороге. Иногда выходила из дома и просто шла вперед, по дороге. Тебя заманивали белые полосы, словно это были новые буквы неизведанного языка или какая-то карта сокровищ. Ни одна деталь не могла ускользнуть от внимательного детского взора. Вот там – трещинка от недавно проехавшей процессии грузовиков. А вон там – случайно скользнувшая в сторону еле заметная полоска краски, которую вряд ли при покраске заметили. То, что замечала и видела ты – не видел никто. Ты спрашивала.
В те моменты весь мир переставал существовать для тебя. Ни окрики мамы, ни редкий шум от проносящихся мимо машин, не мог остановить тебя. Подумать только. А ты ведь даже не знала, куда идешь, верно?
Ты вздрогнула, когда воспоминания стайками пронеслись в твоей голове. Детство…Ты ушла не так далеко от него, правда? Но вместе с тем, оно отдалялось от тебя настолько стремительно, что…ты даже временами забывала о том, что есть время.
Вот и сейчас ты, наверное, потерялась. В потоке времени ли, или же в пространстве. Да, всю дорогу твой взгляд был направлен вниз, на уходящую дорогу. А сейчас она двигалась в сторону, противоположную горизонту.
«Все куда-то движутся.
И мы, и дорога…куда-то, когда-то.»
Торможение вырвало тебя из оцепенения страха – ведь тебе становилось холодно в присутствии скорости. Тихо сглотнув, ты перевела взгляд вперед.
Вот они – разноцветные огни, безумное смешение цветов и ароматов. Скоро ты будешь чувствовать их и видеть. Так же реально, как и ее – порхающую среди облаков. И…ты ведь веришь?
- Как…красиво, - только и вырвалось у тебя, но даже случайный звук не смог оборвать тишины, на миг воцарившейся в твоей голове.
Тебе хотелось шагнуть прочь, удалившись от скорости, но…ты всего лишь маленькая гостья паутины.

Оказывается, кормить птиц – это прекрасная возможность отвлечься от реальности.
Упитанные скучно-серые, белые, темные, голуби ворчат и жадно сражаются за каждую крошку, уроненную на асфальт. Потом прилетела кучка воробьев и сражение за паёк только ожесточилось. Шания с легкой улыбкой продолжала крошить себе под ноги булку.
Вот птицы... Им жить и в ус не дуть. Обитать в парках, кормиться с рук, и опасаться лишь машин да котов. Плодиться и размножаться. Жить и не знать проблем. Именно этим птицам, скорее всего проще жить, чем кому бы то ни было.
Сама же Шания была скорее как лебедь – без Эрьяна было очень плохо, хотелось закончить свои муки, все равно как. Но и с Эрьяном было... Не было того, что ей было нужно. Она правильно ему сказала – правду и только ее. Ей нужен муж, а не «муж». Пройдет ещё пара лет и она не будет нужна никому. Совершенно никому.
Женщина провела ладонью по плоскому животу, мягко обтянутому тканью белой водолазки. Усмехнулась и стряхнула с себя все крошки и подняла голову, внутренним маячком почувствовав родное приближение.
Эрьян за руку с Доминикой как раз под ходили в ней.
Шания не спеша поднялась со скамейки, выпрямилась, поправила волосы, стянутые в тугой высокий хвост и улыбнулась.
- Рад тебя видеть, - внутри что-то треснуло, надломилось. Снова. Уголки губ чуть дрогнули, но улыбка не сползла, не стала натянутой.
- И я. – отозвалась она, переводя взгляд на Доминику. Та упорно смотрела в сторону.
- Привет, Доминика. – приветливо окликнула она девочку, впрочем не сильно рассчитывая на ответную реакцию. Раньше, по началу, Мур боялась девочку. Скорее из-за непонимания, или видения с этом подростке чего-то неправильного, замкнутого, потустороннего и пугающего. Потом она привыкла, прониклась жалостью и сочувствием. Попыталась понять. Не получилось. Страх прошел, но неловкое неприятное чувство оставалось. Хотя и оно спешило убраться – Шания верила, что девочка чувствует настроение окружающих ее людей... Такие как она – чувствуют. Не должно быть агрессии, гнева, ругательств, открытых конфликтов. Надо мягко, словно опускаясь в липкую сахарную вату.
- Спасибо, что согласилась приехать, - темные глаза снова устремились на Эрьяна.
- Спасибо, что пригласил. – снова легкая улыбка, но так же как и Йорик, она чуть нахмурилась.
Женщина поправила одетую через плечо сумку, потеребив широкий ремень.
Ну, присутствие Доминики сыграет свою положительную роль в сегодняшнем дне. При ней Шания никогда не выказывала ничего негативного. Поэтому и сегодня, это все обойдет стороной. По крайней мере к этому есть довольно веские и хорошие показатели.
Сегодня она, нет – они.. Они решат окончательно – это точка или многоточие. Но отсутствие кольца на пальце, которое Шания заметила сразу же, даже не стремясь этого увидеть, начало склонять чашу весов в сторону окончательного и бесповоротного конца. Стало больно и холодно. Шания повела плечами, сняла прицепленные к сумке солнечные очки с большими стеклами и водрузила их на нос – спрятала все, боль и обиду, стыд и волнение, оставив на показ только легкую улыбку с ямочками на щеках.
- Ну что, идем? – бодро поинтересовалась она, быстро смотря на Йорика и потом на Доминику. – Американские горки? – широко улыбнулась, чуть наклоняясь в сторону девочки, не нарушая ее личного пространства и подняла на лоб очки. – Вижу, тебя заинтересовали?

Или вновь ты себя обманываешь? Да, в который раз. Не замечаешь этого.
На приветствие ты ответила сдержанным кивком, хотя взгляд твой все еще был направлен в сторону разноцветных огней вдали. Вот выглянуло колесо обозрения, и твои серые глаза проводили ярко-алую кабинку на нем.
Тебе никогда не нравились темные очки.
За черными стеклами, вечно отражающими окружающий мир, люди могли прятать свои эмоции. Ты просто не могла видеть их. Обыкновенно именно глаза выдавали их. В те моменты, когда тебе хотелось понять, о чем именно думает собеседник, ты не могла увидеть даже простейших эмоций, проплывающих во взгляде. Может быть, тебе просто не хватало проницательности и ты все это придумываешь?
Все возможно.
Оглянувшись по сторонам, ты неопределенно пожала плечами и пошла вперед, по пути с любопытством разглядывая уверенный и суетный народ.
А ведь вокруг действительно все было таким…суетящимся. Да, пожалуй, это самое лучшее слово, другого и не надо. Вот мимо тебя прошла…наверняка многодетная семья. Ты насчитала четверых детишек лет шести-восьми и парочку подростков примерно твоего возраста. Странно они покосились на тебя, особенно девушка. А ты, в свою очередь, не отказала себе в удовольствии изучить взглядом ее. Что-то в ней было такое дикое, свободное. Может быть, короткая юбка? Все равно это была не та свобода, которая была у тебя. Ни у кого ее не было.
На очередной дядин вопрос ты покачала головой. На самом деле, тебе редко чего-то такого хотелось, да и сейчас…Нет, чего-то другого требовал разум.
Едва только ты взглянула на горки, твое сердце сделало необычайный кульбит и ухнуло вниз с такой же скоростью, с какой упало что-то у мальчика, перевернувшегося вниз головой, повинуясь эффекту горок.
Ты поежилась. Не нравилась тебе скорость, очень не нравилась, хотя…Со стороны все казалось слишком безобидным. Однако что же окажется сильнее – твой страх или желание вновь ощутить то, что не ощущала уже давным-давно? Ты и сама не знала. Знала лишь одно – никогда не стоит быть уверенным в чем-то на сто процентов.
«Ибо уверенность наша – на самом деле истинная ложь.»
Тебе уже и не вспомнить, где и когда ты слышала эту фразу, да и забивать свой мозг размышлениями как-то не хотелось. Ведь вы пришли сюда развлекаться, верно? Верно. Значит, не следует никого расстраивать, а следует веселиться…пока есть такая возможность.
- Пойдем на горки?.. – чуть менее уверенно, чем нужно было, спросила ты. – Там ведь…весело.
Вновь ты не в силах побороть свой страх. Вновь все идет не так, как тебе хочется и как нужно вообще. Ты вновь не контролируешь себя. И сколько же это еще будет продолжаться?
Высвободив руку из дядиной ладони, ты медленно подошла к окошку кассы, не загораживая другим проход, и стала разглядывать цены. Слава Богу, их ты еще помнишь, равно как и названия некоторых аттракционов.
Ты знала, зачем они здесь. Вместе, вдвоем. И ты – явно лишняя здесь, на этом празднике жизни. Ибо праздник твой кончился, а время не повернешь вспять.
Повсюду шум, гам, а ты вот так стоишь.
Ну, надо же.

извините за задержку - ловила волну ((

- Пока Мика будет кататься, нам надо поговорить.
Словно гильотиной по шее. Шания пожала плечами – давай поговорим. Если бы Йорик сформулировал фразу чуть-чуть иначе, совсем немного переставил слова, изменил интонацию, взгляд, она бы была уверена – можно все исправить, или хотя бы попытаться.
Но так. Так – это значит вырвать с мясом. Обнажить кости и превратиться в ничто. Потерять и уже не надеяться, чтобы найти. В этот момент Шания забыла даже о том, что есть шанс его удержать – ребенок. Не пустой же звук. Да, возможно не желаемый в данный момент. Возможно - обуза. Но их плоть и кровь, которую необходимо будет окружить заботой, придется воспитывать и создать нормальную человеческую семью, без обмана.
Он. Она. Слон. В этой ситуации именно последний удостаивался самого большого внимания. Шания предусмотрительно сняла очки – пусть смотрит. Ей почти все равно к чему приведет этот разговор. Ей совсем не больно. Ее не скручивает внутренними судорогами, не перехватывает дыхание до боли, до слез. Она только сильнее сжимает в ладони ремень висящей через плечо мягкой сумки. Сжимает до появления красных полумесяцев на внутренней стороне ладони.
Его эгоизм неисправим. И сейчас он прет из него неудержимым потоком, ранит каждым словом. Глубоко, в самое сердце. Каждый раз. До комы.
Она смотрит спокойно и печально. Стойко вынося каждый удар.
Для ее же блага? Отпускает ее? Этого хочет он. А вот он хоть раз спросил, чего хочет она? Даже эта ссора не раскрыла ему глаза на ее желания. Да, она хочет семью. Любящего мужчину. Детей. Большой дом. Она хочет собирать свою семью по утрам в школу и на работу. Хочет проводить выходные в парках, на пикниках. Хочет, чтобы они все вместе ездили в Стокгольм, столько раз, сколько захотят. Она хочет всего этого. Но хочет именно с ним.
Любишь – отпусти? Черта с два: любишь – докажи. Привяжи к себе, запри, заставь, но удержи рядом с собой. Подари чертов рояль, забудь о своем бизнесе.
"Давай уедем только вдвоем? На край света? Представляешь: океан заканчивается, бурным пенным потоком срываясь вниз, в пропасть без дна, черную, гулкую, шипящую. Небо раскрашивается во все цвета радуги, остров, две пальмы (одна тебе, другая – мне), дикие забавные обезьянки и цветастые пестрые попугаи. Дельфины и ручной кит. Только мы с тобой, Йорик. Только ты, и я."
Тот шутливый диалог, много лет назад, в начале знакомства. Когда она сидела на его животе, нагая, и выводила карандашом для глаз узоры на его коже. А он улыбался.
Не хочет, чтобы она была рядом с ним. С ними. Зачем он тогда так накрепко привязал ее к себе? А теперь перерезает все, что из связывало. Тесаком, словно мясник.
Не в нашей семье. А она никогда в ней и не была. Она всегда была только с ним и только для него. Другие ей были более чем безразличны. Она делала свое дело, не вмешивалась в их.
Глаза в глаза. Светлые, глубокие. И такие нежные, как никогда. Но сейчас ей все кажется неправдой. И смотрит он так, словно пытается задушить.
Щиплет глаза и горло, нос сводит щекоткой.
Мур медленно моргнула, сглотнула больной ком, перевела взгляд на темный шершавый ствол дерева.
Он должен понимать – если она уйдет, то навсегда. Она не будет с ним встречаться ни через десять, ни через двадцать, ни через пятьдесят лет. Если она делает, то раз и навсегда. Тем более – раз он сам так хочет, чтобы она ушла.
Веселье парка осталось где-то позади. Шания снова подняла взгляд на Эрьяна. Могла бы улыбнуться. Но улыбка вышла бы измученная и болезненная, как отравленная. Не кусать губы, хотя краешек нижней губы она все равно придавливает зубами, тут же чувствуя привкус метала на языке.
А дальше все было как во сне. Страшном, мучительном, холодном, бьющем ознобом кошмаре. Шанти медленно, чтобы не тряслись руки, стянула с пальца кольцо. Теперь она такая же, как он. Только он сделал это раньше. Уже давно, освободился от нее.
Порывисто, но медленно – тело отказывалось подчиняться элементарным сигналам мозга – она взяла ладонь Эрьяна в свою, вложила в нее кольцо, сжала в кулак и отпустила.
- Прощай. – сухо. Настолько сухо, чтобы она сама могла умереть на месте, ссыпавшись кучкой серого бесформенного пепла на сочную зеленую траву под ногами Йоргена.
Она развернулась, выбрав направление наугад – чтобы сразу к нему спиной. Напряженно вытянутой, одинокой.
Больно. Господи, как же больно.
Она зашагала прочь, глотая слезы, снова нацепив на нос большие очки, снова спрятавшись от всего мира, чтобы остаться одной.
Добраться до машины. Долго шла? Время для нее остановилось.
Ее светлая Toyota Auris тихо заурчала, спрятала ее в себе. И медленно дернулась с места.

Ты пыталась дотянуться.
Ты пыталась понять, что она, кто она.
Ты не делала вид, ты и вправду принимала все так, как это было на самом деле.
Зачем притворство? Зачем на свете существует лицемерие? Наверное, его создали они - существа-прячущие-себя-за-мрачными-стеклами. Отражающие окружающий мир.
Наверное, они не могли найти утешения в собственном несовершенстве. Глядя на собственное отражение в зеркале, они хотели лишь одного - разбить его. Искромсать на тысячи мельчайших осколков, смолоть в пыль и развеять по ветру, чтобы никогда больше не встретиться с собственным несовершенством. С собственной завистью, корыстью, пороками. Со всем тем, что ты так ненавидишь и чего никогда не примешь...Наверное, так и будет.
Карнавал остановился, слегка тряхнув тебя в сторону, словно чьи-то огромные ладони, взявшие тебя под управление.
Ты вышла, слегка пошатываясь, и тут же взгляд твою обратился на дядю.
Не за что было зацепиться взглядом, кроме огромного, яркого розового пятна. Не подходящего, не вписывающегося, но такого...объединяющего.
- Да...Разумеется, - тихо ответила ты, на момент оглянувшись.
Все такая же сияющая. И машет тебе рукою, зовет за собой. Прочь отсюда, из этого парка. Сквозь анфилады бесконечных коридоров прямо по дороге, уходящей в небо. Ты сможешь чувствовать звезды и наслаждаться песнями луны. Ты сможешь сделать все, что только захочешь, но...
Почему она никогда не дает дотронуться до себя?..
Почему останавливает тебя тогда, когда, казалось бы, весь мир, весь этот чарующий поющий мир открыт перед взором твоим?
Почему, почему, почему...Сколько еще раз ты задашь этот вопрос? Хотя ты знаешь, прекрасно знаешь, что нельзя задавать этот вопрос. Нужно спрашивать "зачем", но не почему.
А ты все задаешь вопросы, но только никак не можешь понять - кому именно.
Что-то не нравилось тебе. Что-то мрачное и огромное, но...Оно не могло преградить путь вам - тебе, дяде и огромному слону, ярким пятном развлекавшему вас.
Вы провели весь день вместе, и тебя поразило, как быстро он прошел. Что же...не все дни должны тянуться для тебя вот так, в четырех стенах.
Карнавал продолжался, но продолжался уже не по твоему желанию.
Что же...Ты примешь игру, будешь играть не по своим правилам, а по чужим, но...по таким же родным, на самом деле, каким родным был тебе на самом деле большущий розовый слон.
Что же, день кончался, а новые вопросы лишь начали появляться в твоей голове заново.
Он должен был что-то сказать. И он сказал, а ты...ты слушала. Что же оставалось делать еще, кроме как слушать? Слушай, и вникай, слушай. Внимательно.
Уехать...Родина?
Нет, ты не заплачешь. Ты не выдашь эмоции, но...как тебе спрятать их? От глаз, ставших родными, невозможно спрятать эмоции, невозможно что-либо утаить.
Ты приблизилась к дяде и медленно, спокойно обняла его. Пусть думает так - ты поняла. Чуть приподнялась на цыпочках и чмокнула в щеку.
- Скажи мне...зачем в этом мире существует...ложь? - лишь спросила ты, глядя ему в глаза.
Нужно было спросить. Необходимо.
Что было это? Простой внутренний прорыв или чистое любопытство маленького ребенка? Может быть, вновь голос Мечты, шепчущей тебе на ухо?
Кто знает.

Жизнь не щадит никого, мой маленький цветочек.
Ты поймешь это, когда вырастешь, и обязательно испытаешь все радости и горести жизни на себе.
И лишь только тогда, когда тебе будет столько же лет, сколько и мне, ты начнешь задумываться о сути этого мира. Об отчаянии, охватывающем тело всякий раз, когда ты начинаешь думать о собственном начале и собственном конце.
Жизнь никогда не поймет тебя, но утешай себя тем, что ты сумеешь когда-нибудь понять жизнь.
О, да, когда-нибудь, мой котенок, тебе это удастся, а пока...
Пока ты можешь лишь созерцать. Слушать. Вникать.
Вникай в жизнь, и когда-нибудь ты увидишь ее в полном свете, в полной красе.
Такой, которой никто ранее не видел.
И не увидит.
Воспоминания проносились перед тобой, словно образы перед гадалкой, сидящей возле хрустального шара. Слова матери, давно забытые и всплывающие сейчас в твоей голове, заставляли сердце сжиматься и разжиматься, казалось, принося невероятную боль.
Но нет. Это лишь очередная иллюзия. Твоя иллюзия.
Однако...сколько приходилось терпеть поражений, разочарований и неудач различного рода и образа. Уже и не вспомнить, сколько всего выпало на ее долю.
Но жаловаться нельзя было, ведь ты знала, что это - не твоя судьба. Это - лишь чья-то злая шутка, подкинутая неизвестным глупцом без имени и возраста. А может быть, самой судьбой?
Да,на долю всякого, без исключений, перепадают различные испытания, несущие с собой разочарование, трвеогу и неприятности, но...Но кто-то лишь молча терпит, а кто-то отчаянно пытается сражаться, цепляясь за любую возможность. Ты, наверное, была и первым и вторым одновременно.
А она? Она печально улыбалась, стоя позади дяди. Словно пытаясь прикоснуться к вам, подарить и свое тепло, смешав его с окружающим серым и безразличным холодом.
Она пыталась, но у нее никогда не получалось.
- Счастье... - эхом откликнулась ты, прошелестев, подобно ветру меж деревьями. - Это то, что мы отдаем другим.
Ты вздрогнула, когда тебя коснулась, наконец, ее рука.
Вопреки твоим ожиданиям она оказалась холодной. Ледяной. Обжигающей. Ты не знала, что тепло - Ее тепло - бывает вот таким.
- Ты больше никогда не вернешься... - проговорила ты тем же шелестом, что и прежде. Да, конечно же. Это был вопрос, но отчего же тогда прозвучал он, как вопрос?
Тебе было неизвестно, но никогда вопрос не уходил на задний план. Да, ты постоянно терялась в своих бесконечных "как", "зачем" и "почему". Хотя в последнее время второе срывалось с губ слишком часто, слишком неосторожно.
Так было нужно, а ты...
Я спрячу себя.
На самую глубину.
Туда, где они - прячущие-себя-от-лжи, не смогут достать меня.
Или тебе так только кажется? Почему ты начинаешь обманывать себя очередной иллюзией.
Ты не заплачешь.
Нет-нет-нет.
Трудно держать сознание в уме, трудно справиться и...для тебя это слишком сложно. Большой-большой розовый слон - как символ. Как будто радуется расставанию.
Ты не заплачешь.
Сознание под контролем, но ты все еще не позволяешь Ей коснуться тебя снова. Она лишь поддерживает, а ты...Ты странно ведешь себя. Не понимаешь, трясешь головой.
Падаешь...
Нет, не заплачешь.
Но почему тогда опускаешься на траву возле фонтана? Медленно, осторожно будто отчаянно пытаясь не задеть саму себя и будто тебя окружает...нечто. Что-то. Тихонько скребешь траву пальцами, загоняя ее под ногти. Маленький-маленький загнанный зверек.
Ты не заплачешь.