Женевьев наслаждалась домашним затишьем, насколько это было возможно. Жизнь вокруг не успокоилась, конечно, но вошла в какую-то определённую, установленную колею. Наверное, это и называется "привыкать к новым обстоятельствам" и "искать светлую сторону жизни". Женевьев неопределённо хмыкнула и в очередной раз сурово глянула на тюнер, прислушиваясь к звуку гитарной струны. Давно не играла, чуть не забыла, как это делается, а сейчас в доме, кажется, настолько спокойно, что можно и побренчать.
Можно, конечно, было думать, что это спокойствие обманчиво, и скоро всё опять пойдёт вкривь и вкось, но пока дико хотелось хоть немного расслабиться. Жизнь и люди это вроде бы позволяли: в школе и в спортклубе всё шло, как по маслу, на курьерской работе ею были довольны, на улице никакие рыла ненужного внимание не проявляли. Причём благополучно избегали встреч и с ней самой, и с Марианной (за последним Женевье и вовсе следила, как терпеливая птица гриф). Что до Макса, то он тоже радовал, насколько это было возможно: в последнее время его не приходилось покрывать перед семьёй и беззастенчиво врать маме, почему его не было в церкви, а отцу - с чего это он не соизволил явиться на семейный ужин. В общем, ситуация, близкая к семейной идиллии.
Все эти обстоятельства и привели к тому, что Женевьев расслабилась, снова стала по вечерам включаться в режим "дом, милый дом" и ни от кого из членов семьи не ждала подвоха. А уж от Марианны, любимой, всегда занятой своими делами Зайцы - тем более.
Когда в четверг вечером в дверь постучали, и послышался сестрин голос, Женевьев довольно улыбнулась.
- Тут-тут, заходи, конечно, - откликнулась она. Отложила гитару, прикрутила звук у бумбокса, мурлыкавшего голосом бандонеона, да так и замерла, забыв оторваться от техники.
Насчёт Макса. Оп-ля. Вот и отдохнула, вот и отошла от проблем. Интересно, ещё во что-то влип или просто Зайце зачем-то понадобился?
Женевьев повернулась к Марианне, стараясь улыбаться понатуральнее.
- А что насчёт Макса, Зай? - спросила она, и беспокойство даже не пришлось имитировать. - Что, что-нибудь случилось?
Говорят, надо смотреть в глаза собеседнику, если хочешь выглядеть правдивым, но у Женевьев не вышло: взгляд как-то сам собой съехал на плакат "Реала", красовавшийся на стене.

Отредактировано Genevieve Rivera (2012-06-12 00:56:02)

Строгий взгляд, поджатые губы, очевидное намерение поудобнее устроиться на сестриной кровати - очевидные признаки того, что разговор будет долгим, а расспросы настойчивыми. Женевьев со вздохом отложила гитару и выключила тюнер.
- Не знаю, что такого у меня можно спросить, - не слишком натурально удивилась она и пожала плечами.
Почти сразу пожалела о своём неумелом притворстве - Зайца достаточно хорошо её знает, чтобы после этих слов ещё больше заподозрить неладное - и, прищурившись, посмотрела на сестру. Что-то знает? Волнуется о чём-то конкретном? Или просто впечатлилась "красивым" видом Макса и всё это время думала о нём, но не могла решиться на прямой разговор ни с братом, ни со старшей сестрой?
Хорошо бы хоть немного понять, откуда ветер дует, и чем ветер пахнет.
Как назло, зачесалась левая бровь, как бывало всегда, когда Женевьев сильно нервничала и планировала соврать что-нибудь позаковыристее. Пытаясь хоть немного скрыть своё состояние, она быстрым движением убрала волосы со лба, бросила на Марианну короткий, острый взгляд. Равнодушный и одновременно невинный вид получался у Женевьев не слишком хорошо, но тут сам Бог велел постараться, и она притворилась настолько невозмутимой и отрешённой, насколько смогла.
- А что с Максом такое, Зай? - девушка недоумённо подняла брови и мысленно возблагодарила святую Женевьеву за то, что голос, кажется, звучит ровно. - Я знаю не больше, чем ты, в общем-то. Не поладил с кем-то из уличных, я так полагаю, они его потрепали. Не хотел в таком живописном виде показываться вам с родителями. Теперь всё в порядке. А ты о чём волнуешься? - о последнем вопросе Женевьев сразу же пожалела. Не надо было этого говорить. Стоило остановиться на своём равно душном описании ситуации и заткнуться, осторожные попытки выяснять причины поведения Марианны сейчас сделают только хуже.
Женевьев сцепила пальцы в замок и посмотрела на сестру, рассчитывая, что беззаботная улыбка удастся лучше слов и сгладит впечатление от неудачной фразы.