Возвращаясь вечерами домой, Блейн каждый раз мысленно сокрушался о том, что все ну никак не найдет время на то, чтобы подыскать себе приличное жилье. В понятия приличного входило главным образом отсутствие полчищ гомосеков под окнами. Ходят, бродят, за жопы друг друга хватают, фу, противно. Когда Блейн в этом районе рос, такого не творилось. Только пару лет назад это "заведение"открыли. Иначе как "голубятней" Хамфри назвать его не мог.
И ведь какой отличный район был! На пустыре с пацанами в футбол гоняли, по гаражам лазили, счастливым детством наслаждались. А сейчас чего? И ведь этих было даже не побить. Всех-то не перебьешь один хрен.
Блейн был гомофобом. Ярым таким. Потому что "фубля" и его так воспитали. И тут по иронии судьбы прямехонько через пару домов от его открыли голубятню. Нет, против симпатичных лесбияночек он ничего не имел. Хотя, и девушки частенько в его районе встречались такие, что сложно не спутать с пацаном. Плюс один к "фубля".
Он как раз слезал с мотоцикла, когда мимо прошлась знакомая рожа. Шлем сразу снимать не стал, проследил взглядом.
Рядом со знакомой рожей шел незнакомый мужик. И шла парочка как раз со стороны голубятни. Это, конечно, могло и не значить ничего, но поздними вечерами, да еще и в выходной день...
Блейн хмыкнул, снимая наконец шлем. Удача, ну надо же.
Слухи разлетаются быстро. Блейн уже был в курсе того, что Чарли Принца в стране нет, а заправлять всеми делами поставили переговорщика Риверу. Хамфри, не особо знакомый с этим товарищем, мысленно сравнивал его с Престоном. Мозес - вещичка стильная, нужная, но, черт дери, никак не на должность заместителя. Почему бы и Ривере не оказаться подобной личностью? Ну, не любил Блейн переговорщиков.
С и.о. Блейн планировал как-нибудь в самое ближайшее время пересечься. При выгодных для себя обстоятельствах, конечно же. Прощупать почву, припугнуть парня, возможно.
И тут рыбонька сама плыла в руки. Да еще и со стороны голубятни, в компании мужика в костюмчике-галстучке.
Блейн, сохраняя дистанцию, направился за парочкой. Пока молча, не окрикивая.
Ривера с мужиком направлялись в сторону пустыря. И тут случился тот-самый-момент. Когда знакомая рожа цепанула спутника за руку, Блейн чуть не расхохотался в голос. Подумайте-ка, оставил Чарли Принц преемничка. И тут уже невозможно было дальше молчать.
- Это ж какая птичка прилетела в наши края! Ривера, ты ли это? Не узнал без цокота каблучков. Наконец-то нашел себе папика и насасываешь на конфеты?
Нет, серьезно, какая ж неожиданная удача. Ривера, да еще и с мужиком, которому ну всяко за тридцать перевалило.
Gotcha!

Он мог бы еще много "хорошего" высказать Ривере. Почва вырисовывалась благодатная. Гомосек-латинос-бандитос, гуляющий под звездочками за ручку со взрослым мужиком. Да стоит вручить подобную информацию Мозесу, как она распространится, хлеще вирусного заболевания, передающегося воздушно-капельным путем. И тогда будет подмочена репутация как самого Риверы, так и остальной группировки. И проблем с выскочками резко станет меньше.
Да только кто-то в конец охренел. Блейн не ожидал вообще подобного поворота событий. Ривера по идее должен был просто огрызаться, а не нарываться с места в карьер вот так. Был рядом с Хамфри один такой, готовый чуть что и сразу в морду, да только тут то еще и голубок.
Подобные выкрутасы не могли свестись к обмену любезностями. А гласа разума рядом не было, оттащить некому. И праведное возмущение к горлу.
Вообще, Блейн не был особым сорвиголовой, за любое оскорбление тут же вцепляющимся в глотку. С особой вспыльчивостью, не умея холодно мыслить, во главе группировки надолго не задержишься. Но тут как-то сама колюче-агрессивная атмосфера способствовала. А еще, когда за поясом есть ствол, само собой складывается ощущение собственного всесилия.
И не мешало бы отделаться от другого ощущения. Несмотря на то, что первым, так сказать, напал, в более выгодном положении находился, Блейна, по мере приближения к нему Риверы, начинало грызть то, что защищаться здесь должен начать именно он сам, а не пидарок Чарли Принца.
Все скопом. И кулак уже сам четко в сторону челюсти уже противника, а не просто рандомного врага с другой стороны баррикады.
- Совсем охуел, ты?!
Блейн поднаторел разве что в уличных драках, где правил нет, есть только банальный закон джунглей - или я его, или он меня. А на такой войне все средства хороши. Свинчатки, кастеты, ножи, пистолеты - подло, но жизнь и собственные ребра куда дороже сказочек про честь.

Ривера, будучи ниже и шустрее, казался не самым простеньким противником. Несмотря на то, что перевес по идее (и, главное, количеству прошедших ударов) должен был быть на стороне Блейна, сам он этого почему-то не ощущал. Впрочем, особой уверенности в собственных возможностях уже тоже. И это только подстегивало. На внутреннем, рычанием, не уступить ни в коем разе мелкой зарвавшейся латинской роже. И хоть ты тресни. Даже не в переносном.
В пылу драки, такой драки, остаются только животные инстинкты, мысли на задний план улепетывают, продумывание ходов, оно только в кино и бывает. Когда во рту уже привкус крови из разбитой губы как-то немного не до обдумывания чего бы то ни было. Особенно если не занимался с самого детства какими-нибудь боевыми и не выработал абсолютных реакций.
Пелена перед глазами, пелена в голове, удар, пропустил, еще один, другой...
И секунды за секунды.
Вспышка в мозгу после пропущенного удара в солнечное сплетение. Спертое дыхание и бездумно выхваченный таки пистолет. Снять который с предохранителя - как раз доведенное до рефлекторного действия.
Копов в такое время по этой пустоши не шастает, да и вызывать их некому. О том, что риверовский мужик может успеть что-то сделать, Блейн даже не подумал. Хотя, мужик и не успел бы ничего так и так.
И драка уже на другой уровень. Пальцы противника крепко на запястье, успеваешь только выдыхать, неправильно, не так, как учить пытались.
Боль - защитный механизм, на который и внимание не обращается в определенный момент. Потому что нужно восстанавливать дыхание, а не думать о том, как же, черт побери, херовы общие ощущения.
А в драке еще и не до пустой болтовни. Опять же - это в кино герои треплются, пока чистят друг другу морды. Серьезно, как?
Блейн сжимал пистолет с силой, до белеющих костяшек, как-то отвлекаясь от того, что можно успеть и некрасиво, несолидарно зарядить промеж ног.
Вообще ни о чем...

Как бы Мэтт рассказывал обо всем происходившем психоаналитику, которого обязательно ему бы назначили, приди они в полицию? С шаблонными фразами вроде "все произошло слишком быстро". Или наоборот, что время застыло на месте и происходило все в замедленном темпе? Да нет, никак. Просто "произошло". Это случилось, этого не ожидал никто, от этого и не застрахован никто, особенно на глухих пустырях.
Парень, которого Мэтт видел в первый и на самом деле в последний раз, очевидно не самый лучший знакомый Макса. Конфликт, в который и не успеть вставить свои пару ласковых-вежливых. Драка на секунды, а не на минуты. Ну и выстрел. Куда уже без него.
А в руке - телефон, едва вытащенный из кармана. Автоматом, рефлексом, но так и не набранный номер "911". И не успел бы, и пожалел бы, и просто нажать на сброс уже.
Размозженное выстрелом лицо - не самое страшное из того, что Мэтту приходилось видеть, когда отец таскал его по моргам, стремясь вырастить из сына будущее полиции Финикса. Да только одно дело ходить по моргам, совсем другое же - стать свидетелем практически убийства, которое хоть и несчастный случай, но тем не менее произошло при участии человека, которого он любил.
Поймать толковую реакцию Мэтту сразу не удалось. Какие-то мгновения он просто стоял, сжимая в руке телефон и тупо глядя на парня, чьего имени даже и знать не знал.
Наконец он сморгнул, перевел взгляд на Макса, не сразу сообразив, что тот еще и что-то говорил. Он сам. Надо уходить. Что? Где? А?
Подходило время действий, а не осмысления произошедшего. И голове пора было бы начать мыслительные процессы на принцип "что делать сейчас".
Паническим позывам он никогда не бывал подвержен, приступов паники не случалось, в критических ситуациях Мэтт умел оставаться спокойным, как тот Эверест. Проблема в том, что здесь не пожар или конец света, а умерший прямо на его глазах человек. И любовник в крови этого самого человека.
В том, что парень, которому вышибло мозги в прямом смысле мертв и никак не подлежит чудесному воскрешению, можно было и не сомневаться. Осознание того, что не парень уже, а тело, пришло сразу, стоило только кровавое месиво вместо лица увидеть. Звонок в скорую бессмысленное действие.
Правильнее всего в такой ситуации - позвонить в полицию. Действительно несчастный случай, Мэттью мог это подтвердить. Единственное, можно ведь несколько откорректировать историю - сказать, что этот парень, кем бы он ни был, не просто высказывал оскорбления в их сторону, но еще и напал. Самооборона, несчастный случай, да и черт бы с тем, что информацию о так тщательно скрываемых отношениях замять уже не удастся. Черт бы с ней, с карьерой, черт бы с ним, с общественным мнением. И даже реакция отца - последнее, что волновало Мэтта на момент.
Он как раз хотел было сообщить о том, что позвонить в полицию собирается, как пришла в голову простая истина - Максу, с нынешним положением дел, светиться не стоит в этом плане. Хотя, несчастный случай, какие уж тут проблемы могут быть еще?..
Мэтт все-таки медлил. И со словами, и с действиями, и вообще.
- И.. И оставить его так? - он чуть не сорвался, вовремя сказав "его", а не "тело".
Повести он мог, какие проблемы. Но просто так оставить парня, которому, конечно, уже это не так и важно, но тем не менее.
Он набрал в легкие побольше воздуха, шумно выдохнул и смог сдвинуться с места. Замедленно приблизился к Максу и протянул ему руку.

Вот она - прямым текстом весьма вероятная судьба Макса, а возможно и Скотта. Тут не о скоротечности жизни стоит задуматься, а о том, как вообще с подобным смириться.
И ведь снова - опасность потерять перед самым носом. Буквально чуть не случилось. Не так важна смерть незнакомого, так и оставшегося безымянным для Мэтта парня. Страшнее то, что было бы, если. Свои ценности, они всегда глубже воспринимаются. Представить, что будут чувствовать родные этого парня можно, но неприятное осознание того, что лучше пусть чувствуют другие, а не сам - первым делом высовывается. Хорошо, что не Макс. Тем более что несчастный юноша не особо и отличается от других трупов в морге. Для Мэтта.
Сейчас не Макс. А что будет завтра? Или через недельку, другую?..
Мысль о том, чтобы забрать в охапку и сына, и любовника, и убраться подальше с улиц Аризоны оформилась четче. Проблем с этим, конечно, целая прорва, да только безопасность, она дороже.
- Я не буду никуда звонить, - сказал Мэтт, убирая наконец телефон.
Не по-людски, конечно, да только с учетом того, что еще Том упоминал о криминальных моментах "некоторых студентов", свобода Макса важнее. Не репутация, нет.
Совсем не по-людски, но...
Оставаться и дальше тут было не только опасно, но еще и плохо выносимо. Рядом с теплым еще телом, которому даже глаза уже не закрыть.
- Помолчи, а? - Мэтт поморщился после слов Макса о том, что до него дела никому не будет. - И даже не заикайся о подобном при мне.
Раздражение - как защитная реакция от таких внешних факторов, как свеженький труп на пустыре. Некоторые ситуации могут показать и не с лучшей стороны даже эдакого индийского слона. Куда не повернешься - ну никак не получится просто поправить галстук и подобрать слова, в данном случае подходившие бы на все сто процентов.
Мэтт отвернулся, чтобы не фокусировать взгляд исключительно на чужой крови, что перекочевала на лицо и одежду Макса.
- Хорошо. Пошли отсюда.
Пришла в голову совершенно неуместная мысль о том, что в тот клуб они теперь уж точно не вернутся.
Неплохо было бы надраться в совершенный и абсолютный умат, после такого-то. Да только с такими выкрутасами жизни и сродниться с бутылкой недолго.
- Думаю, мне стоит на завтра прикинуться больным, - куда-то в воздух сообщил Мэтт. К нему явилось понимание того, что на работу он с утра не выйдет.

Мэтт думал. Привычное состояние заталкивания мыслей на полки, где, казалось бы, места уже быть не должно, а все равно влезали.
Еще одна причина почему нельзя в полицию. Раскроются отношения, засудят Макса, а в тюрьме ему с такими подробностями личной жизни не протянуть. Уж там парню, который убил человека, прогуливаясь глубокой ночью от гей-бара с любовником авторитетов никаких не заиметь. И даже за мылом в душе наклоняться не обязательно будет.
Да только кто бы знал, как же отвратительно держать все в себе. Хотя бы с близкими людьми Мэтту не мешало бы прибавить разговорчивости. Потому что постоянно так продолжаться не может.
А к мыслям типа "все знают" Мэттью привык еще в период своей только нарисовавшейся влюбленности, тут уже сроднился с ними настолько, что вполне мог и показательно их игнорировать до поры до времени, до конкретных уже психозов.
Он сам уже начинал слышать треск ломающейся своей личности, да только все надеялся на то, что и склеиться сможет самостоятельно.
Мэтт проигнорировал и пиво, и текилу, и косяк. Ему требовалось некоторое время для того, чтобы просто посидеть в тишине, в одиночестве, без дополнительных стимуляторов. Мысли, мысли, опять они, много их, "легион" им имя.
То, что он так и не позвонил в полицию, автоматически делало его соучастником преступления, а не простым свидетелем. А в участках не одни дураки сидят, чтобы не понять по побоям и всаженной пуле, что тут далеко не самоубийство. Соучастник, как звучит-то. Чуть больше месяца, а такие повороты.
И самое поганое, что с этим как-то жить дальше, потому что так просто из головы не выкинуть. И вот это уже не то, над чем в последствии можно посмеяться. Не забавная история, а тайна, которую нужно хранить во что бы то ни стало.
Когда Макс вышел из душа, Мэтт не нашел в себе сразу сил для того, чтобы на него взглянуть. Почему-то казалось, что вместо Риверы обычного перед глазами кровавые Максики обнаружатся. Потому просто разглядывал какую-то одну точку невидящим.
- Да, от тебя одни проблемы, - он не мог не согласиться.
Видимо, не только хороших девочек тянет на плохих парней, но еще и на подсознательном каком-то уровне и преподавателей философии. Мог ли Мэтт подумать о том, во что могут его втянуть отношения с этим человеком еще тогда, когда они были гипотетическими? И в состоянии ли он дальше так существовать?
Нет уж, тут срабатывало "вместе сложно, врозь невозможно". И вспоминались собственные же мысли о том, что будет рядом, пока в нем нуждаются.
- И я бы хотел, чтобы сегодняшней ночи не было вообще.
Он коснулся руки Макса, как единственной соломинки, от которой можно было утянуть хоть видимость спокойствия. Повязаны уже.
Можно было рискнуть хмыкнуть и спросить что-то вроде "а куда ж я денусь?" Можно было сказать что-то еще подлиннее и пафоснее. Можно...
- Да.
А можно и коротко.

Невозможно было все-таки сразу и в полной мере осознать произошедшее, как бы ни обдумывал. Осознание, оно вообще очень не сразу доходит, как в том анекдоте про жирафа и шутку. И может даже текила тут бы не помешала. Представить, что должен был чувствовать Макс и подавно было невозможно.
И, тем не менее, вины Макса в том, что произошло, не было. Не в том месте, не в то время. Кто ж знал, что потасовка вот в такое выльется? Тут не угадаешь.
- Позволь мне самому решать, что для меня лучше, - отозвался Мэттью.
Лучше - самому спуститься с дополнительным кислородным баллоном, чем наблюдать со стороны, не имея возможности даже руку на плечо положить в приободряющем жесте. А проблемы - так и так неотъемлемая часть человеческого существования. Достучаться б до Скотта, и все, невзгоды остальные тоже проще бы стали переноситься.
Нет, он не встанет и не уйдет. Даже после таких вот признаний. И упертость здесь играла далеко не самую последнюю роль. Пересиливая чувство самосохранения. Личным комфортом он итак уже пожертвовал, начав подстраиваться, а не заполнять окна в своем графике. И так просто уже не вырвать.
А следом - неправильная для данной обстановки мысль о том, как же чертовски мало им удается побыть вместе. Зрительного контакта на лекциях и текстовых сообщений, то и дело переполняющих скудную память телефона мало. А непредвиденные события типа отъезда Вуда на Кубу или пристреленного отморозка только и делают, что отбирают честно вырванные из лап повседневности мгновения.
Нехорошо так думать. Нельзя.
Приходили на ум слова брачного обета. "В богатстве и в бедности, в болезни и в здравии..."
- В счастии и несчастии, - тихо, почти одними губами.
Ерунда, конечно. Основа основ, с Сандрой у них, помнится, совсем другие тексты клятв были, самолично написанные. Ерунда, да, но суть отражающая. Что бы там не происходило, какие бы катаклизмы не обрушивались. Правка, дополнение - пока есть еще силы и не опускаются руки. Между прочим, важное дополнение.
- У нас на остаток ночи есть два варианта. Можем пойти спать. А можешь принести свою текилу.
Мэтт не был уверен в том, что заснуть удастся. Но тут и усталость, как физическая, так и моральная, могла дать о себе знать и сморить. Неизвестность и кот в мешке.
Не важно, чем именно заниматься. Все равно решил уже, что ни на какую работу утром точно не пойдет.

Самое то время для признаний, конечно же. Лучше не найти.
В собственных представлениях признания, они и выглядят иначе, и в иных обстоятельствах произносятся. И очень часто не потому, что надо было давно сообщить человеку о своих чувствах, а под влиянием момента. Как в этом случае, например. Стресс, нервное, как следствие - признание. Нет, Мэтт не думал о том, что Макс может под влиянием ситуации преувеличивать или еще что. Просто и не среагируешь тут, как полагается.
Он, все-таки, в более трезвом уме - всего лишь в стороне стоял, не успев вмешаться или что-то сделать. Макс же... Максу под стресс сейчас можно все спускать. И не оставлять, главное. В отпуск, правда, не выйти, но Ривера и вряд ли будет нуждаться в том, чтобы сутки напролет пару месяцев подряд над ним тряслись.
А раньше ведь Мэтт работу не пропускал таким образом, не приходилось врать о том, что болен. И совсем еще недавно было то мирное время.
Текила за размышлениями пролетела вообще как-то незаметно. Без соли, без лимона, без необходимости чем-то закусить. Тогда, в Вегасе, он и представить не мог, во что все выльется. И при каких обстоятельствах снова будет пить с Максом текилу, которую, кстати, вообще не так что бы и жаловал.
- Знаю, - Мэтт кивнул головой.
Слова, они могут быть лишними. В них нет особой нужды, когда свои намерения и помыслы лучше демонстрировать действиями. А на словах любой может быть богом. Но все же, некоторые слова услышать и нужно, и хочется. Чтобы было что еще проматывать в голове.
Эмоции, хоть запоздало, но тем не менее добрались. Разошлись теплом, подкатывая к горлу. И надо бы что-то более вразумительное, чем "знаю" ответить, но вакуум в голове.
Слишком много всего за одну ночь. Гей-клуб, убийство, признание в любви. Оказывается, так и в реальности бывает, не чужая невероятная история.
- И я никуда не денусь, - сказал таки Мэтт, ставя перед фактом.
И на выдохе можно уже покрепче обнять. Облегченно, просто, закрывая на момент глаза и проезжаясь щекой по чужим волосам.
Все еще будет аукаться и не раз, но на сегодня все осталось позади.