Скарлетт открыла магазин на час раньше, чем обычно. И все из-за рождественских праздников. Количество покупателей за последние дни вдохновляло на подвиги. А подняться в семь утра для Гейт давно было сродни подвигу. Она любила спать до полудня и заставить ее вылезти из кровати могла только приличная сумма денег. Нельзя сказать, что Скарлетт вела здоровый образ жизни, занималась спортом, сидела на диетах и всякое такое – нет. Она даже кофе употребляла каждое утро и курила иногда, когда эмоциональный фон зашкаливал.
Так вот, открыв магазин на час раньше, Скарлетт перебросила сумку через прилавок, скинула шелковый плащ и села за рояль. Из-за рождественского оформления в помещение пахло хвоей, а утренний латте разбавлял его терпким запахом корицы, ванили и карамели.
Поставив пластиковый стаканчик на лакированную поверхность, Гейт подняла черную крышку. У нее уже в привычку вошло играть на рояле время от времени по утрам. Особенно, когда напала хандра. А от недосыпа она всяко нападала по утрам и не развеивалась даже от двух порций кофе раньше полудня. Шопен? Женщина поставила перед глазами ноты и глубоко вдохнула, собираясь с мыслями. Глоток кофе и вернулось знание нотной грамоты. Бетховен! Перепутать Бетховена с Шопеном можно только в этот неприлично ранний час.
Может, логичнее было сыграть рождественский гимн? Скарлетт наморщила нос. Рождество любят только те, кому есть с кем его справлять… Бетховен. Гейт сделала последний глоток карамельного латте и отставила стаканчик, занеся руки над клавишами. Сколько раз она находила самые невероятные предлоги, чтобы не продать этот инструмент? Час. У нее есть еще час до того, как начнется наплыв покупателей… 
Порция кофе и прелюдия сделали свое дело. Скарлетт наконец проснулась, собралась с мыслями и заняла свое место за прилавком. Яркие подарочные пакеты, рождественская упаковочная бумага, коробочки разных размеров, банты, разноцветные наполнители для хрупких предметов. Сейчас раскупали все подряд в зависимости от достатка.
Гейт достала из-под прилавка коробку с винтажными открытками, которые она приобретала на распродажах старого семейного барахла и собирала как раз для такого случая. Сороковые, пятидесятые, шестидесятые, даже двадцатые года прошлого столетия.
Звякнул дверной колокольчик, и женщина подняла взгляд. Опять он? Этот парень заглядывал уже вчера, но так стремительно выскочил на улицу, что Скарлетт закончила свою привычную приветствующую фразу уже когда за ним захлопнулась дверь. Она удивленно приподняла бровь и на этот раз не спешила открывать рот. Может его активность ее так напугала вчера?
Скарлетт откинула с лица волосы и сдержанно улыбнулась. Отвыкла она уже сидя тут от того, что мужчины перед ней теряются и тушуются. Парень поставил на прилавок кофе. Латте?
- М-м-м, - многозначительно протянула она, глядя точно такой же на стаканчик, какой брала каждое утро в соседнем кафе на вынос. – Мило. Спасибо. Но Рождество только завтра.
Гейт подняла взгляд на парня и вновь улыбнулась.
- Эта услуга у вас такая для постоянных клиентов? – Уточнила она, махнув рукой в сторону витрины, через которую было видно кафе.
Скарлетт вопросительно приподняла бровь, глядя парню в глаза, и едва сдерживая улыбку.

Скарлетт сама растерялась местами. Она не привыкла к таким людям. Точнее, она отвыкла за годы своей карьеры от нормальных людей. Простых, обычных, без аристократичных, звездных, истеричных и капризных замашек. За несколько месяцев, что существовал ее небольшой магазинчик, женщина, конечно немного адаптировалась в этой среде. Совершенно иной и не похожей на ту, которую она покинула. Красивые женщины, богатые мужчины, талантливые дизайнеры и фотографы, дорогие вещи, яхты, спортивные машины, закрытые вечеринки, шампанское по несколько тысяч долларов за бутылку, которое покупалось исключительно ящиками, игра на завтрак, шелковые простыни. А потом тишина. Полное забвение на несколько месяцев. Она исчезла со сцены, и никто не кинулся ее искать. Никто не вспомнил, что некогда бренды драки устраивали за лицо Скарлетт Гейт. До сего дня никто и из покупателей ее не признал.
Ей вдруг стало понятно, почему парен, так вел себя. Терялся, заикался, говоря с невероятной для понимания скоростью. Только странно было то, что Скарлетт это вовсе не польстило. Ей хотелось провалиться сквозь пол. Это было так трогательно, так неожиданно и даже приятно. Он не пытался купить ее на ночь, как его же ровесники избалованные деньгами отцов или те же самые отцы. Положил на прилавок фотографию, обозначив свой приход личным делом, и попросил подписать. Так просто, так откровенно и в тоже время вовсе не пошло. Но все равно она ощущала себя крайне странно.
С этой предпраздничной суетой, ранними пробуждениями Гейт совершенно забыла о себе. Раньше-то она выползала лениво из постели, собирала волосы в хвост, натягивала дорогущие дизайнерские джинсы, шелковые рубашку и плюхалась на заднее сидение присланной машины. Уже на месте гримеры приводили ее в порядок, делая из обычной вроде бы, заспанной, помятой после бурной ночи девицы эту самую богиню высокого стиля. Да неужели это она на себя сейчас смотрела? Нет, на фотографии была вовсе не та Скарлетт Гейт, что стояла за прилавком с кучей старых рождественских открыток в руках.
Ну да, все тебе джинсы, дизайнерские. Шелковая рубашка мужского покроя. Удобные мокасины из натуральной кожи и из последней осенне-зимней коллекции. Собранные в хвост волосы и почти никакой косметики на лице. Да какая косметика в такую рань? Как он вообще ее узнал то?!
Гейт все стояла и неприлично уже долго пялилась на молодого парня. Соврать или подписать и осчастливить человека? А если он завтра приведет своих дружков за тем же самым? Если вообще прокатится по городу слух, что Скарлетт Гейт теперь торгует старьем, а не своим лицом?
Женщина протянула руку, но вовсе не за фотографией, а за стаканчиком с кофе, сняла пластиковую крышку и сделала большой глоток. Это ж надо так вляпаться то? Она с трудом проглотила кофе, вкус которого даже не ощутила и опустилась на высокий табурет. Подняв взгляд на парня, Скарлетт нахмурилась. Соврать или подписать?
Гейт отрицательно качнула головой и взяла собственное фото. Боже, кто эта женщина? Она? Да, ладно! Смешно же. Или нет? Скарлетт нехотя взяла черный маркер, но рука ее замерла над фото. Женщина подняла взгляд на парня.
- Так, договоримся сразу, - довольно строго начала бывшая модель. – Я подпишу. Но в обмен ты ни одной живой душе не скажешь, где меня искать стоит. Мне не нужны тут толпы впечатлительных подростков перевозбуждающихся от одного имени девушки с разворота.
Скарлетт вопросительно приподняла бровь и, не глядя, поставила в нижнем правом углу фото свой знаменитый росчерк. С какого именно разворота она уточнять не стала. Были в ее профессиональной карьере далеко не скромные развороты. Не много, но были и подписывать обложки мужских журналов со своим… не только лицом совершенно не хотелось. Прижимая снимок ладонью к столешнице, она усмехнулась, глядя на парня.
- Мы ведь договорились? – Она медленно подвинула фото к краю прилавка, но не отпустила, выжидающе глядя на собеседника.
Вот уж чего-чего, а торговаться за свое Скарлетт умела. Этому быстро учат в модельном бизнесе. Ты всегда должна знать себе цену и, не стесняясь, назначать ее, а потом также не кривляясь отрабатывать. Сейчас цена за ее автограф было его молчание.

Скарлетт услышала, что хотела и убрала ладонь с фотографии. Сообразительный парень и эгоистичный. Это хорошо. Хозяйка лавки улыбнулась. Но видимо слишком рано она образовалась. Ко всему тот оказался еще и наглым. Имя?
- Можно, - протянула женщина и поднялась с табурет.
Она перегнулась через прилавок и под автографом подписала «Счастливого Рождества, Мануэль». Подняв голову, Гейт усмехнулась. Это был сейчас комплемент? Странный комплемент. Как, в общем, и сам парень, и это утро, и все, что происходило с ней за последние месяцы.
- Тонны замазки? – Переспросила бывшая модель, едва смех сдерживая. – О, мне неприятно тебя разочаровывать, но естественная, природная красота давно не в моде. Ее не печатают в глянцевых журналах и не выставляют на подиум. 
Она махнула в сторону фотографии, которую парень тут же убрал и вновь усмехнулась. Знали бы они, как в жизни выглядят их звезды. Гейт провела по своим волосам и задержала на мгновение руку на затылке, глядя на собеседника. Лучше без тонны замазки? Что же он тогда хранит у себя фотографию этой искусственной куклы? На самом деле как раз без этой самой тонны, без шика и блеска ее вообще мало кто узнавал. Либо, может, просто не верили, что она, как и простые смертные может ходить среди них по улицам, есть, спать, напиваться в хлам, мучиться похмельем по утрам или страдать от насморка. Скарлетт взяла с прилавка принесенный парнем кофе и улыбнулась, прежде чем сделать глоток. Ей было приятно, чисто по-женски.
- Спасибо, и за кофе тоже. Рада знакомству, Мануэль, - сказала она, делая еще глоток. - Скарлетт. Хотя да, ты и так знаешь.
Странно, но она действительно была рада. Рождество? Может быть. О, да, Рождество, вспомнила она в совершенно ином ключе о надвигающемся празднике и нахмурилась. Он же ведь не за автографом вчера приходил. Понятно теперь, почему так резко убежал и почему вернулся сегодня с фото. А что вчера-то надо было?
- Я могу тебе еще чем-то помочь? – Спросила Гейт, снимая маску модели и обратно входя в образ хозяйки антикварной лавки.
Скарлетт иначе уже взглянула на него. Как на потенциального покупателя. Изучающе, оценивающе. Что она могла предложить ему? Что вообще ему могло понадобиться в подобном месте? Подарок для кого? Для родителей? Друзьям он явно приобретает их в ином месте. Да и родителям. Не похоже было, что парень из той семьи, где к обеду подают фамильное серебро и китайский фарфор. Книги? Поколение их родителей не сильно было увлечено чтением электронных версий. Кажется, они до сих пор любили чувствовать в руках вес старого тома и перелистывать пожелтевшие страницы. И запах. От книг, настоящих книг, проверенных временем, исходил совершенно особый запах. А может быть предложить для его матери камею, а для отца трубку? Что-то из конца девятнадцатого века? Да и по цене не дороже дизайнерских безделушек. Но явно лучше, потому что это вещи с душой, с историей. Вещи, прошедшие сквозь время и хранящие память о прежних владельцах. Или может чайный сервиз начала двадцатого века? Который, прожив жизнь в одной семье, продолжит ее уже в другой. Так же переходя из поколения в поколение, начнет новый путь. Сначала им будет пользоваться его мать, потом его жена, потом дети и внуки. Правда не бедная фантазия Скарлетт все же не смогла представить себе этого парня в роли мужа и отца семейства. Ну, пусть тогда только мать его будет разливать чай по старым чашкам. Кстати, себя в роли жены и матери она тоже не представляла. Подобный образ жизни просто не укладывался еще в рамки привычного ей время препровождения. Но, может, и себе тоже стоит отложить подобный сервиз, а еще столовое серебро и забрать уже, наконец, домой этот старый немецкий рояль. Все равно же опять найдет тысячу и две отговорки, чтобы не продавать. Он же ее. Скарлетт ведь с порога, как впервые вошла сюда и увидела его поняла, что продать не сможет.

Скарлетт подняла стаканчик с кофе, как для тоста, улыбнулась и утвердительно кивнула в ответ на его вопрос о выборе напитка. Пальцем в небо? Меткий.
- Вильгельм Телль прям, - не удержалась она и, сделав еще глоток, поставила стаканчик, вышла из-за прилавка, обводя содержимое магазина задумчивым взглядом.
Для отца. Он вроде как собирает. Что собирает то? Женщина обернулась к парню.
- Собирает? – Переспросила она с некоторой растерянностью.
Что может собирать отец этого парня? Но тут же одна мысль сменила другую. На какую сумму он рассчитывает? Кредитка или наличные? Скарлетт вновь скользнула оценивающим взглядом. Вообще антиквариат могли себе позволить люди далеко не бедные и разбирающиеся. Нет, у нее, конечно, были всякие безделушки на сдачу и в целом цены не зашкаливали как на аукционе Кристис. Только в любом случае, прежде чем предлагать что-то надо понять покупателя и его кредитоспособность. Гейт глядя на парня, не понимала ничего абсолютно. Лично ему она уже сделала рождественский подарок. А чем мог интересоваться человек, который его взрастил? Судить по сыну об отце может было и не совсем корректно. Иногда яблоки слишком далеко падают от яблони. Прекрасным примером была сама Скарлетт. Но она упала не столько далеко, сколько низко в глазах родителей, когда избрала путь модели.
- Может книги? - Предложила Гейт как вариант и направилась к книжным шкафам в глубине магазина.  – Есть старые и не очень. Художественная литература, философия, история. Двадцатый, девятнадцатый век?
Восемнадцатый она предлагать не стала. Это действительно было скорее для ценителей с деньгами. Скарлетт прошла мимо рояля. Не удержалась и коснулась черной лакированной поверхности, скользнув кончиками пальцев по самому краю. Что ж ее так зацепил этот старый рояль? Хотя, в общем-то, она знала почему, просто не хотела в этом признаваться себе. Похожий стоял в доме ее родителей.
Дойдя до шкафа, Скарлетт распахнула стеклянные дверцы. Одной рукой она уперлась в полку, другую засунула в задний карман джинсов и нахмурилась. Что ж можно предложить то? Чаще покупали именно художественную литературу, но не столь на почитать, сколько украсить полки в кабинете с видом на сад. Но на самом деле больше для того, чтобы произвести впечатление на окружающих.
Гейт приподнялась, дотягиваясь до последней полки, и зацепила один из томов.
- Вот! – Повернулась она, раскрывая книгу. – Рождественская песнь в прозе. Чарльз Диккенс. Тысяча восемьсот шестьдесят девятый год издания, состояние хорошее. Бостон. Триста семьдесят долларов.
Скарлетт подняла взгляд, как обозначила цену, чтобы оценить реакцию. У нее были и более поздние издания по меньшей цене, но их почти все уже разобрали. Рождественские повести Диккенса вообще прекрасно продавались. Подборку всех пяти повестей выпущенную в восемьдесят седьмом году она еще два месяца продала по тысячи за книгу. Правда, по отдельности они бы стоили дешевле.
Перегнула - мелькнуло в голове. Триста семьдесят за старую книженцию в глазах современной молодежи это верх идиотизма. Ее знакомые модели убили бы друг друга за пару туфель по такой цене, но покрутили бы пальцем у виска, предложи она им за эти деньги старую книгу. Гейд вопросительно приподняла бровь, глядя на парня. Сейчас развернется и уйдет, подумав, что она над ним издевается откровенно... Но это же антикварная лавка, что он ждал? Тут нет бусиков с распродажи по пятьдесят центов за связку.

Реакция на цену была красочная. Надо заметить, что Скарлетт давно такой не видела. Но она никогда и не предлагала парню купить книгу за такие деньги. Вильгельм кто? Странно, что не спросил кто такой Диккенс.  Хотя его «ни ху» с покашливанием было более красноречиво, чем любой другой вопрос. Гейт не удержалась и улыбнулась. Ей хотелось рассмеяться, но пришлось обойтись только улыбкой.
- Оно того стоит, - кивнула бывшая модель, закрывая книжный шкаф.
Будь на его месте девушка, она бы сказала, что это как костюм от Шанель первой половины двадцатого века и та тут же поняла бы всю ценность предлагаемого. Но как объяснить парню? С чем сравнить?
- И если у него есть такая, то я обменяю на другую, - единственное, что смогла ответить Скарлетт, все еще давя в себе желание засмеяться.
Нет, он не выглядел смешным. Нет, она не хотела его высмеять за незнание тематики. Просто сама ситуация была комичная.  Гейт кивнула и направилась к прилавку. Упаковать, так упаковать. В последние дни она это часто делала. Отложив в сторону книгу, хозяйка лавки разложила на прилавке варианты упаковочной бумаги и высыпала из коробки все возможные цвета готовых бантиков.
- Выбирай, - улыбнулась она.
Следом она достала открытки. Какой же подарок без открытки. И веером разложила поверх рулонов бумаги варианты старых поздравительных открыток с рождественской тематикой. Они нравились ей все, но покупатели чаще выбирали почему-то с ангелами.
Было у нее ощущение, что если не с книгой, то с упаковкой она точно отобьет парню всякое желание заходить сюда в будущем.
Скарлетт могла при желании найти общий язык с кем угодно и сыграть под заказ любой образ, но сейчас она вжилась в роль хозяйки антикварной лавки. И эта роль ей нравилась. Не было в ней фальшивой наигранности, лицемерных улыбок, пустых слов и слепящего блеска мишуры. Да и парень, стоящий напротив, был куда более приятным собеседником, чем те, которые остались в прошлой ее жизни. Он был настоящим. Вообще за последние месяца она увидел множество совершенно иных людей. И никак не могла еще отделаться от ощущения, что оказалась в каком-то ином, давно забытом, потерянном мире. Настоящем мире. Мире простых, обычных людей.
Гейт оторвала взгляд от открыток и посмотрела на своего покупателя. Она улыбнулась ему. Не так, как улыбалась камере. Открыто, добродушно. Как это делают обычные люди. Ей полюбилась эта улыбка. И в ответ она часто начала получать примерно такие же.
- Может это? – предложила она темно-синий вариант шотландской клетки с золотыми полосами, но тут же переключилась на рождественские мотивы. – Или это? Можно в подарочный пакет.
Надо и себе подарок купить. Завтра? Когда многие уже угомоняться? Скарлетт часто сама себе покупала подарки. Платье? Туфли? Золотые часы или новые духи? А может тоже взять себе рождественские повести, бутылку дорого вина, шоколадный торт и провести вечер со всем этим? Возвращаться к старым знакомствам совершенно не хотелось. Новых она еще не приобрела. Или позвонить родителям? На мгновение Гейт даже позавидовала этому парню. Ему было для кого покупать подарки. Она же не купила к этому Рождеству ни одного. Ну, только себе завтра. И вот ему подписала еще собственную фотографию.